Анекдот N 888996

Однажды осенью отец Онуфрий очнулся, опохмелился оставшимися огурчиками,
отрезвел, оделся, оставил опочивальню, отслужил обедню, окрестил отрока.
Отвинтил, открутил, откупорил, отхлебнул – опьянел опять. Отведал окрошки,
откушал орешков, отпробовал осетринки, окорочков, окуньков, оладушек,
овощей – объевшийся отец отобедал основательно.
Отдохнув, отец Онуфрий отправился осматривать окрестности Онежского
озера. Обойдя оврагом огороженный от овец овин, он основательно остолбенел.
Обитательница окрестной окраины, обнаженная отроковица Ольга осторожно
отмывала опыленные одежды около отдаленной осиновой опушки.
Озаренные огнями осени Онежские озера! Оправив оловянный ободок огромных
очков, овдовевший отец Онуфрий обстоятельно оглядел оную отуманившую
очи особу. Окстись, отче, окаянный опутал!
– Оля, околдовала, обольстила… обласкай одинокого отшельника! – ораторствовал
онежский орел, охваченный огнем отец Онуфрий.
– Отойдите, отец Онуфрий! Оторву окоянный отросток! – отвечала ошарашеннрий оступился, омертвел, обрушился оземь. Отмстившая Ольга обмылась,
отерлась, обсохла, обулась, оделась. Отроковица озабоченно обыскала
окровавленного отца Онуфрия, ощупала онучи, обшарила отвороты, однако
отменно осерчала, обнаружив остывшие остатки онуфриевого обеда.
Ох… Оплетенные осоками онежские омуты… Огромный одухотворенный
океан обхватил, обмыл, обласкал останки отца Онуфрия…